С Днём рождения, Мерлин!
Опубликовано 09 Feb 2001. Автор: Олег и Ирина Фетисовы
Великолепная платиновая блондинка с чувственными губами, роскошными формами, ослепительной улыбкой и загадочной душой… “Every baby needs a da da daddy” – завораживающе-сексапильным голосочком пела она, покачивая умопомрачительно-выразительными бёдрами, повергая всех без исключения мужчин в оргазмостический припадок и заставляя их пить успокоительные. Секс-символ всех времён и народов, звезда, Женщина с большой буквы. Ей нет и, вероятно, не будет подобных. Она такая одна. Особая. Обольстительная. Загадочная. Таинственная. Она – Мерлин Монро. 1 июня 2000 года ей бы исполнилось 74. В День Её рождения мы не стремимся представить, как выглядела бы она сейчас. Мы помним её такой, какой Она была, такой, какой Она навсегда осталась в наших сердцах…
Норма Джин Бейкер, она же Мерлин Монро… Пухленькая, небольшого роста, эта Женщина, своим очарованием, по-детски наивным взглядом и ослепительной улыбкой когда-то влюбила в себя весь мир. Её имя до сих пор волнует миллионы сердец, её образу подражают миллионы красавиц…
“Дети, где Норма? Кто знает, куда убежала эта паршивка? Не ребёнок, а сорванец, ураган в юбке!”, -сетовали воспитатели детского приюта на маленькую очаровашку с густыми волнистыми волосами. В детстве она пугала подружек и воспитателей своей безрассудной удалью, взлетая на качелях так высоко, словно была существом из другого мира. “Уже тогда я хотела быть выше других, чувствовать себя на высоте, такой стремительной, взлетающей, ошеломительной. И пусть потом воспитатели ругали, меня это тогда не волновало вовсе. Я была на высоте! На высоте, вы понимаете?”, – воспоминала впоследствии Мерлин, а в глазах блестели слёзы о невозвратном бесшабашном детстве.
…Она очень хотела быть прилежной и любящей женой. Листая накануне своей первой свадьбы книгу с душещипательным названием “Подготовка к браку”, Мерлин отбросила всю “шелуху” из прочитанного и отобрала ключевые слова: чувственная дрожь, ласки, разнообразие блюд, частая смена сорочек. “Окей, я смогу любить и быть любимой”, – решила Она.
И вот 19 июня 1942 года Мерлин, тогда ещё Норма Джин, предстала перед своим женихом в ослепительном белом платье и ярком макияже. Она решительно ничего не понимала. Где оно, это волшебное ощущение праздника? Где этот жар в крови, о котором она читала в “правильной” книжке? Где она, эта страсть, обжигающая душу и тело? “Чувственная дрожь, ласки, частая смена сорочек”, – в исступлении прошептала Мерлин всплывшие в памяти строки.
…Через несколько часов она уже задорно танцевала в кругу гостей. “Чувственная дрожь” – кружились в голове волшебные строки из “волшебной” книги. Она виляла бёдрами и крутила пышной попой, она улыбалась ярко накрашенным ртом и эротично сдувала со лба очаровательную прядку тогда ещё тёмных волос. Она чувствовала себя в своей стихии: вульгарной и развязной, динамичной и весёлой. Джим Доуэрти, новоиспечённый муж, был в шоке. Такой свою прекрасную Норму Джин он ещё никогда не видел.
…Первая свадебная ночь началась и завершилась весьма оригинальными репликами:
– Ты выглядела отвратительно.
– Ты находишь меня отвратительной?!
– Я нахожу, что ты сильно похожа на мартышку. На глупую вихляющуюся мартышку.
И уже засыпая, вся в слезах, Норма тихо прошептала: “Ну и пусть! Пусть на мартышку! Разве мы не животные?” И всхлипнув, Норма поняла, что что-то не усвоила из умной книжки о браке и семье.
…Она знала, что похожа на тысячи блондинок, разгуливающих по улицам свободолюбивого Нью-Йорка и не менее свободолюбивого Лос-Анджелеса. Она волновалась. Волновалась сильнее, чем в день свадьбы. “Чёрт, но я должна сделать это! Слышишь, Норма! Ты, глупая мартышка, ты должна стать первой!” – властно диктовал внутренний голос в тот момент, когда Она шла в Агентство фотомоделей.
…”Детонька, повернитесь! Улыбайтесь, дитё моё, улыбайтесь! Не так сильно, иначе ваш нос вытягивается до невозможности. Так, немного полновата… Ноги коротковаты.. Но в целом… ” Норма застыла в ужасе: “Неужели не возьмут?” “Норма Джин Бейкер, поздравляю, вы нам подходите!” – прозвучал приговор председателя жюри.
…”Господи, спасибо тебе, спасибо! Меня взяли! Меня приняли!” – ликовала Норма, Она была счастлива как никогда, Она не шла, Она летела, Она была на седьмом небе от счастья.
“Пик”, “Сэр”, “Лаф”… Фотографии полуобнажённого тела Мерлин пестрили на обложках мужских журналов. Час позирования приносил Ей столько денег, сколько за целый день работы на заводе. Её полюбили. В отличие от тиражных фотомоделей с одинаково красивыми лицами, Она была настоящим эротическим Божеством. “Она вся сияет сексом!” “Она пронизана эротикой!” “Её лицо невозможно забыть!” – восхищалась мужская публика, разглядывая фотографии Мерлин. “Может быть, у других моделей ноги-то и подлиннее, но в этой красотке секса в 100 раз больше, чем во всех них вместе взятых” – откровенничал с сотрудниками Агентства председатель жюри, вынесший приговор Норме.
…”А в этом прелестном создании действительно что-то есть”, – задумчиво промолвил Говард Хьюз, босс “РКО”- крупной кинокомпании, разглядывая очередное фото Мерлин в очередном мужском журнале.
…Они пили прохладные шотландские виски, разглядывая друг друга. Мягкие лучики солнца играли в хрустальных бокалах, кусочки льда, соприкасаясь, нарушали безмолвный разговор романтично-смущённых взглядов. “Она божественна!” – признался себе Говард Хьюз. “Он гений!” – восхитилась Норма. “Что бы Вы сказали вот об этом контракте? – после продолжительной паузы, словно очнувшись, начал, наконец, Говард. – Возьмите его домой. Подумайте. Я вас не тороплю” Так Норма Джин Бейкер начала свою звёздную карьеру в кинематографе…
Мерлин любила свою работу. Она с детства хотела быть актрисой. Возможно, это безрассудное стремление, превратившееся в мечту, целиком и полностью охватившую Её, передалось от матери. Глэдис Бейкер мечтала о том, чтобы её очаровательная дочурка реализовала то, чего не удалось реализовать ей – стать великой актрисой. Деньги Мерлин не особенно интересовали, а посему Она заслужила репутацию самой наименее хорошо оплачиваемой звезды Голливуда. За фильм “Джентльмены предпочитают блондинок” Она получила всего лишь 18 000 долларов, в то время как Джейн Рассел – между 100 000 и 200 000 долларов. Ее первый контракт на “ХХ век-Фокс” приносил ей всего лишь 75 долларов в неделю. Даже на вершине успеха Она не получала больше 100 000 долларов за фильм.
…Она безумно любила белый цвет. Цвет солнца, чистоты, цвет радостного наслаждения жизнью. Цвет детской невинности. И также по-детски Она любила всё сверкающее: сверкающую бижутерию, бусы из необработанного янтаря, блестки, сверкающие платья, откровенно обтягивающие Её прекрасные формы.
…Она никогда не обходилась без высоких каблуков. “Знаете, я ведь совсем маленькая. – смущённо улыбалась Мерлин. – Наверное, поэтому меня все и называют baby. Хочется быть чуть-чуть повыше, хотя бы иногда. И потом у меня немного полноватые бёдра, а колени далеки от совершенства. Высокий каблук меня просто выручает”
…Походка Мерлин стала уже хрестоматийной. “Кто это сказал, что моя походка весьма сексапильна? – взрывается хохотом Мерлин. – Скажу вам по секрету… Я же не умею ходить на каблуках! Мне кажется, я выгляжу смешно и нелепо… Боже, вам действительно это нравится?” Гротескное покачивание бёдрами, а вместо зада – “пламенный мотор”! Походка Мерлин потрясла своей откровенной сексапильностью всех мужчин мира. “Женщину с такой походкой просто невозможно не хотеть! – вспоминал впоследствии Артур Миллер. – Знаете, когда Она шла по песку, Её следы вытягивались в сплошную линию. А почему? Потому что Она так работала бёдрами! Она так делала это!! Её головокружительные бедропокачивания просто невозможно передать словами”
…Она очень любила Chanel №5. “Вы любите на ночь надевать пижаму?” “Нет, на ночь я надеваю капельку Chanel №5. Право, это намного сексуальней пижамы, не так ли?” – парировала Мерлин. Впоследствии эти духи рекламировали многие очаровательные красотки, в том числе и Катрин Денев. Но ни одной из них не удалось затмить легенду, рождённую Мерлин. Chanel №5 навсегда остались только Её запахом. Мужчины знают, что так пахла Мерлин, а значит так должен пахнуть секс.
…Она красила свои роскошные волосы в платиновый цвет. Процесс окраски волос очень скоро стал для неё чем-то вроде маниакальной, навязчивой идеи. “Что я больше всего в себе ненавижу, так это отрастающие тёмные корни волос” – признавалась Мерлин. Чуть-чуть растрёпанные, кажется взъерошенные мужской рукой, Её волосы для многих стали символом настоящей женской сексуальности. Возможно, именно от образа Мерлин Монро и берёт начало легенда о том, что мужчины всё-таки предпочитают блондинок. Пусть даже и крашенных.
…Она вся пронизана сексом. Вы помните Её губы? Это были губы настоящей секс-бомбы. Всегда полуоткрыты. Немного влажные, яркие и блестящие. Это были губы женщины, всегда готовой к страстному поцелую.
“Ах эта родинка, меня с ума свела!” Уж не о Мерлин ли сложена эта песенка? Родинка на щеке Мерлин, также как родинка над верхней губой у Мадонны, давней поклонницы Монро, традиционно считается признаком сексуальности и обольстительности. “Не хотите ли вы убрать родинку на Вашей очаровательной щёчке?” “Я что, похожа на сумасшедшую? Это самая эротичная деталь моего лица. А Вы разве так не считаете?” – всерьёз удивлялась Мерлин.
…Её глаза всегда были чуть-чуть приоткрыты, немного затуманены. Это были глаза женщины, только что испытавшей сладострастный оргазм. То загадочные и немножко уставшие, то по-детски округлённые, сияющие жизнелюбием и неподдельным оптимизмом. Глаза женщины-ребёнка, которые не возможно забыть.
…Тело Мерлин Монро буквально обожествлялось. Бюст не имел ничего общего с пресловутым силиконом Бритни Спирс и Памелы Андерсон. Это была шикарная грудь от природы. Пышные бёдра волновали мужскую аудиторию, возбуждая и шокируя одновременно. Такой чудной задницы Америка не знала давно. Мерлин понимала это и охотно обнажалась, сводя с ума фотографов, то и дело в ходе работы прикладывающихся то к алкоголю, то к успокоительному. Не спасало ни то, ни другое. Мерлин сделала карьеру на своём теле. И по этой же причине Она ушла в глубокую депрессию. “Я поняла, что им всем от меня нужно. Им нужна не я, а моё тело. Что ж, получайте! Смотрите! Отныне моё тело принадлежит всем вам!” Страданиям Мерлин не было предела. Мокрая от слёз подушка стала её лучшим другом. На закате своей жизни Она сделала бесчисленное количество обнажённых снимков, пытаясь насытить ненасытных. Это была действительно трагедия. Трагедия осознания своей ненужности, трагедия осознания своего одиночества…
Я Мерлин, Мерлин.
Я героиня
самоубийства и героина.
Кому горят мои георгины?
С кем телефоны заговорили?
Кто в костюмерной скрипит лосиной?
Невыносимо,
невыносимо, чтоб не влюбиться,
невыносимо без рощ осиновых,
невыносимо самоубийство,
но жить гораздо
невыносимей!..
“Приветик, вот вы!” – глядят разини,
невыносимо, когда раздеты
во всех афишах, во всех газетах,
забыв,
что сердце есть посередке,
в тебя завертывают селедки…
“Женщина тридцати шести лет, рост 162 см, объем груди 95 см, объем бедер 95 см, шатенка, крашенная под блондинку, скончалась от смертельной дозы снотворного”
…Прекрасная Мерлин, обольстительная, очаровательная, всегда опаздывающая Мерлин, безумно любящая своего белого пуделя и нескончаемые телефонные разговоры, ненавидящая нежнее белье и обожающая свой видавший виды маленький домашний халатик, слишком романтичная и по-детски наивная. Подарит ли Господь человечеству ещё когда-нибудь такую Неземную Женщину? Или Она так и останется Единственной и Неповторимой, грациозно возвышающейся над современными тиражными девушками-фотомоделями в стандартной упаковке “90-60-90”, с одинаково красивыми лицами, с одинаково длинными ногами, с одинаковой улыбкой и одинаковой душой?
Статья из архива 2000 года
